Уже в начале августа США восстановят часть санкций в отношении Ирана (они охватят автомобилестроительный сектор и торговлю золотом), но самые серьезные односторонние ограничительные меры (в энергетической и банковской сферах) будут введены в ноябре. Посол России в Иране Леван Джагарян в интервью корреспонденту “Ъ” Елене Черненко заверил, что на российско-иранских связях эти санкции не скажутся.

— Накануне саммита президентов России и США звучало много заявлений, в том числе от официальных лиц, например премьера Израиля Биньямина Нетаньяху, что Москва могла бы надавить на Тегеран с тем, чтобы тот вывел свои формирования из Сирии. Насколько реалистичны такие ожидания?

— Прежде всего хотел бы напомнить, что иранское военное присутствие на территории Сирии является законным. Иранцы находятся там, так же как и российские военные, по приглашению законного правительства Сирийской Арабской Республики и участвуют в операции по уничтожению террористов. Иногда действительно возникают коллизии, и мы, естественно, обеспокоены возможностью военной конфронтации между иранскими и израильскими силами в Сирии. Делаем все возможное, чтобы этого не допустить. Не допустить разрастания конфликта.

— То есть о давлении на одну из сторон речь не идет?

— Иран не та страна, на которую можно давить. Это большое государство, проводящее независимую внешнюю политику. Работать с иранцами можно только методом убеждения. Никакого давления на Иран — это контрпродуктивно.

— Вашингтон сейчас как раз активно наращивает давление на Тегеран. США вышли из иранской ядерной сделки (Совместного всеобъемлющего плана действий, СВПД) и грозят с ноября начать вводить санкции в отношении стран, которые активно сотрудничают с Ираном. Как это может сказаться на российско-иранских связях?

— Наши торгово-экономические отношения развиваются достаточно активно, у нас есть ряд крупных проектов. Это и вторая, и третья очереди АЭС «Бушер», сооружение четырех энергоблоков ТЭС «Сирик» в провинции Хормозган и электрификация железнодорожного участка Гермсар—Инче-Бурун. На сегодняшний день, несмотря на угрозы со стороны США, я не вижу препятствий для реализации этих проектов. Работа над ними продолжается в штатном режиме.

— В начале года вы говорили, что российская сторона не очень довольна динамикой российско-иранского сотрудничества в торгово-экономической сфере. Есть подвижки?

— К сожалению, пока серьезных оснований для оптимизма у меня нет. Мы приступаем к реализации этих проектов, но нерешенными остаются несколько технических моментов. После их снятия российская сторона сможет открыть финансирование. Под проекты сооружения ТЭС и электрификации железнодорожного участка Россией предусмотрены госкредиты в размере €1,2 млрд и €1 млрд.

— Россия среди стран, закупающих иранскую нефть. При этом после 4 ноября поставки нефти из Ирана будут считаться нарушением американских санкций. Как вы считаете, действительно ли власти Ирана могут в ответ на давление со стороны США перекрыть Ормузский пролив?

— Иранские официальные лица, включая военных, неоднократно говорили о такой возможности. Понятно, что такой сценарий абсолютно нежелателен. С другой стороны, мы же понимаем, что иранский бюджет сильно зависит от поступлений от продажи нефти, а потому власти Ирана будут предпринимать активные действия, чтобы оказать противодействие угрозам США.

— Россия продолжит закупать иранскую нефть после ноября?

— Мы не признаем односторонние американские санкции, с нашей точки зрения, они незаконны. Иран твердо придерживается своих обязательств в рамках СВПД, что неоднократно подтверждало МАГАТЭ. При этом иранские власти готовы обсуждать вопросы более широкого, регионального, характера и уже участвуют в соответствующих консультациях с европейцами. Достичь реальной разрядки напряженности на Ближнем Востоке можно только через переговорный процесс. Мы стараемся этому в меру своих возможностей способствовать. Языком ультиматумов и угроз в отношении Ирана, как показывает практика, разговаривать нельзя, только методом убеждения, как я уже говорил.

— Иранские официальные лица действительно многократно говорили, что будут придерживаться условий СВПД, но подчеркивали: «Лишь до того момента, пока Ирану это экономически выгодно». А мы уже видим, что под угрозой санкций европейские компании замораживают сотрудничество с Тегераном. Насколько вероятно, что Иран нарушит условия СВПД?

— Иран пока остается в этой сделке, и мы активно призываем его придерживаться всех ее положений. Очень важно то, что ведущие европейские страны — Великобритания, Франция, Германия — тоже признают, что Иран выполняет свои обязательства. В этом плане их позиции расходятся с позицией Соединенных Штатов Америки.

Мы со своими китайскими и западноевропейскими партнерами предпринимали и будем предпринимать усилия для того, чтобы выработать такие механизмы, которые позволили бы Ирану продолжать получать экономическую выгоду от соблюдения условий СВПД. Добиться этого будет, конечно, непросто. Но мы намерены продолжить работу над этой задачей на всех возможных уровнях и во всех форматах.

— Но что реально могут сделать правительства в ситуации, когда крупный бизнес не хочет подставлять себя под американские санкции?

— Европейцы делают ставку на «блокирующий статут» — закон, принятый в 1996 году для защиты европейских компаний от американских санкций. Посмотрим, удастся ли им эффективно задействовать его в том, что касается Ирана. Мы, в свою очередь, в максимальной степени готовы к совместной работе. Но основную ее часть все же должны выполнить европейцы.

— Потому что они активнее других развивали бизнес с Ираном после вступления в силу СВПД?

— Потому что к нам и китайцам у иранцев в этом плане, насколько я понимаю, претензий нет. Но им важны гарантии со стороны европейских стран и компаний.

— А Россия готова в рамках технической реализации СВПД взять на себя те обязательства, которые были у американцев, в частности по реконструкции реактора на тяжелой воде в Араке?

— У нас и так много обязательств в рамках иранской сделки, и мы их добросовестно выполняем. Поэтому мы вряд ли будем брать на себя новые обязательства, но будем способствовать тому, чтобы все возникающие в связи с выходом США из СВПД вопросы были урегулированы.

— Многие эксперты, в том числе американские, убеждены, что истинная цель Вашингтона — не выход на новую, «улучшенную» сделку с Тегераном, как то заверяет президент Дональд Трамп, а смена иранского режима. Как вы считаете, можно ли при помощи экономического давления добиться свержения режима в Тегеране?

— Протестные явления в Иране мы наблюдали несколько раз за последние месяцы, и власти в Тегеране действительно считают, что они были инспирированы извне. В связи с этим намерения США, а также Израиля и некоторых аравийских монархий вызывают в Тегеране серьезную озабоченность. Власти страны пытаются принимать меры, чтобы не допустить изоляции и нарастания негативных тенденций в иранской экономике. Мы готовы оказывать Ирану в этом содействие. Для нас Иран — дружественная страна. Мы взаимодействуем в самых разных сферах, при этом в некоторых из них, например в плане прекращения войны в Сирии и запуска полноценного политического процесса урегулирования, Иран является для нас одним из ключевых партнеров.

www.kommersant.ru

Читайте прогноз ценовых колебаний с 23 по 27 июля 2018.